Притяжение сверхмарафона  - Максим Воробьев

В Сегед мы прибыли около полудня. Не без труда нашли выделенную для участников гостиницу, так как венгерский язык никто из нас не знал. Как выяснилось, она находилась рядом с парком, в котором нам и предстояло соревноваться в суточном беге. Две параллельные аллеи на расстоянии примерно 30 м друг от друга – вот и вся трасса чемпионата Европы по суточному бегу, длина которой составляла ровно километр.

Расположенный неподалеку от границы с Сербией Сегед – третий по величине город в Венгрии. Для меня, впервые попавшего за рубеж, все было внове: и малоэтажная архитектура, и ухоженность улиц, и обилие мелких кафешек. Объяснялись с местным населением в основном отдельными словами и жестами. Запомнился горожанин, который, увидев на наших спортивных костюмах пришитую эмблему «Клуб 24, Russia», подошел к нам и, коверкая слова, почтительно произнес: «О, русский мафия!» Таково было в те годы мнение о русских, сложившееся в странах Восточной Европы, еще совсем недавно входивших в единую социалистическую семью. Погуляв по городу, мы вернулись в гостиницу и занялись подготовкой к завтрашнему дню. Я поселился в одном номере с Владимиром Тивиковым. Еще в поезде у нас установились дружеские отношения, которые продолжаются и поныне.

Ночью разразилась сильнейшая гроза, однако утро было лишь слегка облачным. Вскоре стало понятно, что жара ожидает нас на протяжении всех суток. Старт назначили на 12:00 – достаточное время для набора максимальной дневной температуры, особенно в южных широтах. Испарения, поднимавшиеся после грозы, делали наши соревнования чем-то похожим на забег в парилке. А пока мы готовились к старту. Не помню, зачем я заглянул в номер Кругликовых, но то, что я увидел, повергло меня в легкий шок: оба брата с аппетитом уплетали кусок сала. До старта оставалось всего три часа, и я осторожно выразил сомнения по поводу уместности потребления этого продукта перед забегом в условиях жары. Но разве Кругликовы будут слушать чьи-то советы? Не очень церемонясь в выражениях, они уверили меня, что такая пища им привычна и многократно опробована ими на лыжных сверхмарафонах. Конечно, Анатолий был мастером спорта по лыжным гонкам, но, насколько мне было известно, сало в жару употреблять категорически не рекомендуется, тем более перед стартом. Как бы там ни было, меня не послушали, и я вынужден был удалиться. Вскоре приехала Надежда Тарасова, только-только с поезда, хотя до старта оставалось всего около двух часов.

Между тем время неумолимо приближалось к заветному мигу. Примерно за час до начала мы выдвинулись на место, хотя идти надо было чуть больше пяти минут. Перед входом в гостиницу висел большой термометр, и его красный столбик горделиво показывал 30 градусов тепла. Нам оставалось только принять неумолимую реальность. В конце концов, все находятся в равных условиях. Я понимал, что рассчитывать можно только на себя. Один Волков не мог полноценно помогать четверым спортсменам: Римме, Надежде, Володе и мне. Насибулле удалось договориться с Николаем Кругликовым о помощи по возможности. Обычно Николай полностью сосредоточен только на своем брате.

Наконец после томительного ожидания был дан старт. Все ринулись вперед. Одновременно с суточным бегом проходил забег на 12 часов и 12-часовая эстафета. Я прилагал немалые усилия, чтобы не поддаться всеобщему энтузиазму и не взять слишком резвый темп. Несмотря на жару, лидеры бежали быстро. После двух часов впереди шел венгр Янош Богар, чуть позади – Анатолий Кругликов.

В те времена электронные чипы на соревнованиях (с помощью которых ведется подсчет кругов и определяется время прохождения дистанции) были редкостью, а на официальных стартах и вовсе под запретом: подсчет кругов вели люди-счетчики. Вот и в Сегеде, как и везде, мобилизовали для этой цели старшеклассников и студентов. Для чего-то их загнали на платформу огромного грузовика, где они, сидя на скамейках разного уровня, следили за нами, как из амфитеатра. Мой персональный счетчик – молодой пухлый очкарик – явно не отличался внимательностью. Он все время глазел по сторонам или болтал с девчонками. Где-то на первых часах бега, когда я заканчивал очередной километровый круг, я увидел, что мой очкарик сидит, уткнувшись в свои записки, и абсолютно не реагирует на мое появление. Ситуацию надо было срочно исправлять. Я подбежал к грузовику, платформа которого оказалась на уровне моих глаз, и постарался криками привлечь к себе внимание. Никакого результата. Остальные счетчики оживились, стали кивать друг другу и перешептываться, но мой точно окаменел. Я помахал рукой – тщетно. Венгерский язык я не знаю, от волнения забылся даже и начальный английский. Что делать? Потратив впустую более двух минут, я побежал дальше, рассудив, что лучше пробежать еще километр, сохранив темп, чем бесполезно стоять и нервничать. Для меня так и осталось загадкой, засчитали мне это круг или нет. Думаю, что нет. В дальнейшем счетчик стал несколько внимательней, но я вздохнул с огромным облегчением, когда он сменился.

Сегед 23 мая 1994 года. На трассе ЧЕ по суточному бегу

Между тем бежать становилось все тяжелее: духота и жара делали свое дело. Стремительно приблизился вечер, накатила темнота. Там, где не было освещения, прямо на асфальт поставили свечи и лампы, обеспечив таким образом необходимый минимум видимости. Столик с общим питанием почему-то находился несколько в стороне от трассы, и для подпитки приходилось наматывать лишние метры, но деваться было некуда. С наступлением темноты жара почти не уменьшилась. За 12 часов лидеры суточного бега – Богар и Кругликов – пробежали более 150 км. Начинался самый тяжелый и важный период. Тот, кто сумеет в эти часы продолжить бег, покажет хороший результат.

Тем временем завершился забег на 12 часов, его выиграл венгр Юри Ференц с очень высоким результатом – 159 км. За это время я хорошо присмотрелся к нему и понял, что он может быть грозным соперником. Мои предположения полностью подтвердились. Через два года Юри выиграл чемпионат Европы по суточному бегу во французском Курсоне, не оставив соперникам, в том числе и мне, никаких шансов. Прошло еще три или четыре тяжелых часа непрерывного бега, и вдруг я увидел Анатолия Кругликова, идущего шагом. Его мотало из стороны в сторону, но он продолжал идти вперед. Поравнявшись с ним, я понял, что для Кругликова соревнования закончены. Зная по опыту, что в такие моменты лучше не вмешиваться, молча пробежал мимо.

Примерно через километр Анатолий буквально рухнул на скамейку. Его рвало желчью – следствие перегрева организма и съеденного утром сала. Прямо здесь же в парке Николай соорудил ему лежанку, на которой он пролежал, не двигаясь, до самого утра. Насибулла Хуснуллин сошел еще раньше. Мы остались вдвоем с Володей Тивиковым бороться за мужскую сборную команду России.

Предутренние часы – самое тяжелое время. Тело выходит из-под контроля и начинает диктовать свои условия. Но я упрямо продолжал бежать, хотя все мое тело кричало:

– Хватит, остановись!

– Бежать, бежать! – отвечал я.

Мучительная борьба с самим собой.

Скорость, конечно, сильно упала, но и у остальных дела шли не лучше. Эти часы я плохо помню.